Сцена из феодальных времен
Среди многих запомнившихся телесюжетов последней декады декабря один был особенный.
Ярослав Романчук просит за арестованного Анатолия Лебедько.
Полусогбенная фигура просителя. Усталый, поникший взгляд.
И снисходительный тон победителя всех своих врагов:
— За товарища просишь? Это хорошо. Это по-мужски.
Я закрыл на секунду глаза. Неужели мне померещилось?
Нет, это не ХХІ век, не пресловутый центр Европы. И это не один из участников только что состоявшихся президентских выборов, ведущий деятель политической партии, известный экономист и глава аналитического центра “Мизес” разговаривает с президентом демократического государства.
Это эпоха развитого феодализма. К крупному сюзерену пришел мелкий вассал просить о каком-то своем деле. У сюзерена сегодня доброе настроение, он победил очередного своего врага и потому готов оказывать милости.
Если читатель думает, что моя ирония адресована Романчуку, то он ошибается. По-человечески мне его поступок понятен. И нет в моих словах ни иронии, ни тем более осуждения.
Народная Воля
Среди многих запомнившихся телесюжетов последней декады декабря один был особенный.
Ярослав Романчук просит за арестованного Анатолия Лебедько.
Полусогбенная фигура просителя. Усталый, поникший взгляд.
И снисходительный тон победителя всех своих врагов:
— За товарища просишь? Это хорошо. Это по-мужски.
Я закрыл на секунду глаза. Неужели мне померещилось?
Нет, это не ХХІ век, не пресловутый центр Европы. И это не один из участников только что состоявшихся президентских выборов, ведущий деятель политической партии, известный экономист и глава аналитического центра “Мизес” разговаривает с президентом демократического государства.
Это эпоха развитого феодализма. К крупному сюзерену пришел мелкий вассал просить о каком-то своем деле. У сюзерена сегодня доброе настроение, он победил очередного своего врага и потому готов оказывать милости.
Если читатель думает, что моя ирония адресована Романчуку, то он ошибается. По-человечески мне его поступок понятен. И нет в моих словах ни иронии, ни тем более осуждения.
Народная Воля
